• Экономика
• 8 мин • 17 авг 2013, 07:27

Поведение российской Таможни создает проблему не тем, что признает наш товар рисковым, а тем, что она придумала такую процедуру проверки, которая в последующем срывает сроки выполнения соглашений и увеличивает себестоимость нашей продукции


— С точки зрения трактовки российского законодательства, Таможня имеет право на введение в профиль риска любого предприятия любой страны происхождения любого товара. Более того, она уполномочена не давать объяснения, почему тот или иной товар внесен в группу риска.

Первый шаг, который сделала Таможня РФ, — это включение 43 предприятий в группу риска 31 июля 2013 года. С этого момента у этих предприятий начались проблемы не на границе, как «растиражировали» СМИ, а на таможне. А это — не обязательно физически граница. Это может быть пост на предприятии, которое принимает груз из Украины, то есть непосредственно на территории РФ. А проблемы такие — у «машин» требуют предоставить сертификаты происхождения товара и обоснованное объяснение, что этот товар отвечает этому сертификату, что он действительно отвечает такому качеству, которое отмечено, произведен из тех продуктов, которые указаны, и тому подобное. И вторая проблема — это выгрузка, взвешивание, то есть проверка физических параметров груза. Это все уже «почувствовали» те производители, которые есть в опубликованном списке.

А со вчерашнего дня такие проблемы начали переживать практически все экспортеры, которые в этот день растамаживались. Практически все, с кем мы вчера общались, засвидетельствовали это. Более того, у них проблемы в более широком масштабе — например, у ряда компаний просили документы подтверждение интеллектуальной собственности на товар.

— Как вы посчитали убытки?

— Во втором полугодии 2013 года украинские предприятия планировали экспортировать в РФ товары на сумму около 8,5 миллиарда долларов. Учитывая возможность действия такого ограничения до конца года, мы прогнозируем убытки на уровне 2-2,5 миллиарда долларов. И об этом мы заявили в нашем обращении к правительству.

На предприятиях — отдельное калькулирование убытков. Например, из рассказов нам руководства группы «Креатив» перезагрузка подсолнечного масла из цистерн в другую емкость для перевзвешивания и прохождения процедуры подтверждения сертификата происхождения товара, так называемое СП1, провоцирует то, что контрагент просто отказывается брать товар, потому что он не имеет гарантий пищевой безопасности такого масла. И этот покупатель, сказав: забирайте свой товар и везите его назад, — будет абсолютно прав.

Для таких предприятий, как Артемсоль или Крымский содовый, цена товара которых невысокая, расходы в размере 400—500 рублей за тонну (а именно во столько обходится экспортеру «процедура» подтверждения сертификата соответствия товара) — это критически с точки зрения рынка. У нас уже есть ответы российских покупателей, которые предупреждают, что если будет подорожание товара и так же будут продолжаться задержки поставок, они переориентируются, скажем, на турецких соледобытчиков.

Каждое предприятие сейчас калькулирует свои расходы в соответствии с конкретными контрактами. Есть же случаи, когда поставщик, в соответствии с соглашением, обязывается поставить товар за конкретный срок. Есть же технологический процесс, который требует, чтобы эти нормы соблюдались. Два-три дня задержки — и этот товар уже никому не нужен, и это срыв контракта в целом.

Поэтому такое поведение российской Таможни создает проблему не тем, что признает наш товар рисковым, а тем, что она придумала такую процедуру проверки, которая в последующем срывает сроки выполнения соглашений и увеличивает себестоимость нашей продукции.

— Вам известно, как отреагировали российские предприятия на действия своей таможни? Они же тоже пострадали. Одни не получают товары, которых ожидали, а другие, те которые продавали нашим предприятиям комплектующие, избавились от рынка сбыта?

— Безусловно, российские производители тоже понесут убытки. Наши экономики очень интегрированы еще с советских времен. Пока у нас нет официальной информации от российских коллег и относительно суммы потерь, и относительно того, как они собираются на это реагировать. Но в частных разговорах комментарии дают нам понять, что для них это большая неприятность, особенно для тех, которые интегрированы с украинскими высокотехнологическими машиностроительными компаниями, и их технологические циклы взаимозависимы, а соответственно они несут взаимные потери.

— Как вы думаете, почему именно ныне российские таможенники решили признать группу товаров «рисковой», да еще и в таких масштабах? Есть какие-то объективные причины? Скажем, может, стало больше фальсификата, или какая-то эпидемия?

— 358 статья Таможенного кодекса Российской Федерации гарантирует таможеннику право определять товар рискованным. Кстати, и Таможенный кодекс Украины и Таможенный кодекс стран Европейского Союза тоже содержит такую норму. И она является четко регламентированной и понятной. Вопрос действительно в том, что это впервые этой нормой воспользовались так системно, масштабно и неожиданно.

Для нас в ближайшее время очень важно решить этот вопрос по сути, чтобы таможня начала работать нормально и прогнозируемо. Мы не просим исключительного права провозить украинские товары бесконтрольно, но есть логика здравого смысла — проверять не каждый вагон или цистерну, а каждую десятую или пятнадцатую, в соответствии с определенной статистикой. И важно, чтобы эта проверка «втискивалась» в один-два дня, а не растягивалась на месяцы.

Если этого не произойдет, это будет серьезным вызовом для украинских предприятий. Но, мы думаем, он подтолкнет украинский бизнес к поиску других рынков сбыта своей продукции.

— Так вы убеждены, что не сработает такой «жест» таким образом, что украинский производитель начнет лоббировать изменение внешне- политического курса Украины с ЕС на членство в Таможенном Союзе?

— Бизнесмены — это очень прагматичные люди. Им не нужно жать на политиков. Они в своих бизнес-планах сами уже форматируют часть ответов на вопрос, который сегодня перед ним возник. Об этом свидетельствуют мои разговоры с различными представителями регионов и отраслей. Безусловно, они будут оценивать риски российского рынка вчерашнего дня, независимо от политической воли правительства.

И те, кто имеет возможность быстро менять своих покупателей, они уже начнут это делать. У кого нет такой возможности в краткосрочной перспективе, те поставят задачу снижения части поставок на рынок РФ, где орган государственного управления может так внезапно принимать непонятные решения, в стратегические задачи, и будут переориентироваться на рынки тех стран, которые являются более «цивилизованными». Я думаю, что для бизнеса это будет очень хороший урок с точки зрения конкурентоспособности, качественного товара. Возможно, стоит прекратить догонять тех, которые далеко ушли, а определить отрасли, в которых мы первые и лучшие.

Как аргумент, что нам это удастся, скажу: очень трудно нам было выживать с той ценой на газ, которую мы получили от РФ, но, с другой стороны, никакие постановления или решения ВРУ не давали такой стимул переходить на энергосбережение как это. Возможно, и это поведение российской таможни мы через несколько лет будем вспоминать с благодарностью. Как говорил Ницше, все что нас не убивает, делает нас сильнее.